День рождения художника по гриму Василия Горюнова

13 января 1908 года родился один из выдающихся художников по гриму киностудии «Ленфильм», легенда своего времени, которого ценили и уважали все режиссеры – Василий Горюнов.

Один из самых известных созданных им образов – Старик Хоттабыч. Наверное, он был и самым сложным. Актеру Николаю Волкову приходилось перед каждой съемкой выдерживать по два часа грима, и дело вовсе не в волшебной бороде: ему лепили нос и губы из специального гримерного пластилина.

Кроме того, Волька – а точнее, исполнитель этой роли Алёша Литвинов – был брюнетом. С разрешения матери, которая очень переживала, как Алексея встретят с измененным образом в школе, Василий Горюнов превратил Лёшу в белобрысого Вольку с задиристым хохолком на макушке.

Горюнов работал на нескольких сотнях кинофильмов, преимущественно на «Ленфильме». Кроме «Старика Хоттабыча», он создал образы главных героев картин «Король Лир», «Гамлет», «Двенадцатая ночь», «Валерий Чкалов», «Иудушка Головлев», «Крестьяне», «Великий гражданин», «Его зовут Сухэ-Батор», «Великий перелом», «Белинский», «Пирогов», «Герои Шипки», «В дни Октября», «Пиковая дама», «Друзья и годы» и многих других. В годы войны работал с Сергеем Эйзенштейном, был главным гримером на «Иване Грозном».

В архивах киностудии «Ленфильм» мы нашли статью Сергея Эйзенштейна «Люди одного фильма», где он рассказывает эпизод о работе над гримом актера Николая Черкасова – Ивана Грозного в одноименном фильме:

«…Черкасов, утомленный нескончаемой переклейкой носов, бород, усов, уже давно заснул, откинув голову. Сегодня он прибыл из Новосибирска в Алма-Ату.

Жара или холод. Зима ли или лето — всегда с корабля на бал: с поезда — прямо в кресло, в «пошивочную», на репетицию, в ателье.

Маска нашего великого трагического артиста (кто бы мог поверить, что комик и эксцентрик в душе и по призванию, Черкасов будет создателем галереи ответственных образов русской истории?) неподвижна. Голова запрокинута назад на подпорку.

Отчаявшись получить подпорку по «наряду», «спущенному» в столярный цех три недели тому назад, Горюнов собственноручно сколотил и прибил ее сегодня к креслу. Также собственноручно он сколотил «балаган» — гримировальный барак под стенами фанерной Казани, раскинувшейся в палимых солнцем оврагах Каскелена.

«Царь» спит, и мы оба с Горюновым даже рады этому обстоятельству. Так легче, впившись двойной парой глаз в недвижимый царский лик, схватить правильный угол наклона брови «из всех возможных», уловить «ход» линии уса, поймать верный «бег» пряди волос, общую конфигурацию «движения» общей массы волос.

Ибо Горюнов, как мало кто из мастеров своего дела, остро чувствует, что решающее в парике и гриме, прическе и бороде, усах и бровях. Это прежде всего динамический образ движения, вытекающий из облика лица и образа поведения персонажа. Как бы излучение внутренней динамики характера, перебрасывающееся в извивы пряди, в завитки наклейки, в излом гуммоза, пластически договаривающий заложенный в лице мотив, из всего многообразия возможностей лица выбранный для данной роли. И поэтому, вероятно, такие горячие дифирамбы поют шведские газеты бородам и гримам Горюнова в нашей картине.

Килограммы гуммоза, леса волос и крэпе проходят через ловкие и подвижные пальцы Горюнова в нескончаемые часы поисков грима. А в нескончаемые дни и ночи съемок ночь за ночью, день за днем повторяется до миллиметра выверенная, в таких трудах найденная лепка обликов действующих лиц. Спуска в этом деле не дается.

Я хорошо помню тот день «разноса», которому подвергся Горюнов, когда вкупе с Серафимой Бирман они позволили себе слегка ослабить наклейки «оттяжки» век к вискам в гриме Ефросиньи Старицкой.

Моральным оправданием этому могли служить кровавые подтеки, до которых были доведены виски Серафимы Германовны в результате многодневной непрерывной съемки. Однако художественно никакие кровавые стигматы актерского подвижничества оправданием служить не могут.

Не тот градус воспаленности взора горит из-под иначе спущенных век.

«Переделать грим!»

Сейчас, пробегая пальцами еще и еще раз по гуммозному носу царя, выискивая анатомически верное размещение горбинки и боковых вмятин около окончания носового хряща в соответствии с пропорцией и ритмом лица дремлющего Черкасова, Горюнов язвит. Он цитирует мои давнишние статьи, статьи периода моего увлечения исключительно «натуральным» типажом, статьи, полные огненных филиппик против гуммоза, клееных бород, париков…

А вечером («вечер» для нас начинается на рассвете после ночной съемки) мы будем сидеть с ним и внимательно листать фоторепродукции с надгробия работы Микеланджело или менее известных мастеров, стараясь разгадать кривую бега извивов бороды Моисея, схему произрастания бород на портретах Эль Греко: через несколько часов прибудет народный артист Амвросий Бучма, и мы будем «искать» бороду Басманова-отца, а позже придется пересоздавать одного безвестного алма-атинского частника-мясника в ганзейского купца для «западноевропейского комплекса» нашего фильма…»